Юлия Добровольская - Голос ангела [cборник]

В палате две койки, одна пустая, на другой сидит рыжеволосая женщина с бледным лицом. Обхватив колени, она раскачивается вперед–назад. Лев подходит к ней, садится рядом на корточки:

— Рыжик, привет! А меня чуть было… Белка! Это я! Ау-у!

Ее стеклянный взгляд останавливается на Льве. Она, словно узнав его, становится возбужденной и агрессивной:

— Уйди! Уйди вон! Ты тоже с ними заодно! Уходи, предатель!

— Ты что, Рыжик! Маленькая моя! Что с тобой?

Лев берет ее за руки.

— Белка, я твои любимые лилии принес… Я телеграмму твою получил.

Она говорит все так же возбужденно, но уже без агрессии:

— Они все залезли на крышу и кидали в меня чем попало. И ты! Ты тоже был с ними. А крыша зеленая. Зачем вы ее в зеленый покрасили? Я же просила!..

— Маленькая моя, не плачь.

— Уходи! Ты коляску бросил! И смеялся. И они все смеялись… Но ты… как ты мог? Смеялся!..

— Я больше не буду…

Она снова нападает на Льва и отбивается, когда он хочет дотронуться до нее.

— Это ты только говоришь так! Ты уже обещал! А сам тоже все двери снял… Куда ты их дел? Куда?

— Белочка, я больше не буду! Иди ко мне… И они тоже не будут… Правда. Не веришь? Иди ко мне. Чшш… Все, поплакала немного, и хватит…

Она затихает, Лев берет ее на руки. Под длинной просторной рубашкой — худое тело.

— Предатель… Они травили меня, а ты смеялся…

— Ну все, мы больше не будем… Ну–ка, обними меня за шею. Вот так. Хочешь, пойдем погуляем?

— Нет, там дождь. И там эта зеленая крыша! — Снова возбуждается. — Я же просила! Просила!

— Все, все, тихо. Не пойдем. Чшш… Закрывай глазки. А я тебя покачаю. А–а–а… Моя маленькая Белочка… Закрывай глазки… Мы больше не будем. Моя маленькая девочка…

В палату врывается старшая сестра.

— Как вы сюда?..

— Чшш… Тихо! Она засыпает. — Лев холодно–спокоен.

— А ну–ка, покиньте палату! Вам сказано — сегодня нельзя! Почему без халата?! Я распоряжусь вас вообще сюда пускать не будут!

— Распорядитесь, только сейчас уйдите.

— Что?! Это уже слишком!..

— Говорите шепотом. — Лев разговаривает спокойным, тихим голосом, продолжая качать Анну, что еще больше раздражает сестру. — Моя жена засыпает. Не мешайте ей.

— Какая наглость!.. Покиньте палату!

— Шепотом! Шепотом кричите. Я человек терпеливый, но и у моего терпения есть предел. Я ведь могу вас в окно выкинуть. Так что уйдите. — Он едва сдерживается. — Моя жена заснула, вы ей мешаете. Здесь в вас нет надобности. Идите… у вас столько больных… Все вас ждут… Идите.

— Наглец! — Сестра кипит от возмущения.

— Да, я — наглец. Каюсь. Простите. Достаточно? А теперь — идите.

Входит доктор — человек средних лет.

— Что здесь?..

— Антон Антонович! Полюбуйтесь! Ворвался… без халата… я не позволяла, а он…

Лев, не обращая ни на кого внимания, кругами ходит по палате, качая на руках Анну, которая, обхватив его за шею, то ли спит, то ли просто ни на что не реагирует.

Доктор обращается к сестре:

— Идите, я разберусь…

Сестра выходит, не прекратив возмущаться.

— Почему вы… — Он обращается к Льву. — Вам же сказали, что сегодня нельзя…

— Доктор, у вас есть жена? дети? братья–сестры? Теща, тесть?.. Есть?

— К чему это вы?..

— Моя жена — это все, все, что у меня есть в этой жизни. — Лев говорит взволнованно, но пытаясь держаться в рамках. — И если будет нужно, если я сочту это нужным, я — не вы, доктор, то я принесу сюда надувной матрас и буду тут жить. Буду носить мою жену на руках. Буду кормить ее… Буду петь ей… или плясать. И вы ничего не сможете со мной сделать! Ни–че–го! Доктор, вы поняли?

Доктор опустил голову.

— Зайдите ко мне потом. Я сегодня дежурю в ночь.

Лев стучит в дверь с надписью «дежурный врач».

— Можно?

— Заходите… Садитесь. Чаю попьете? Может, вам немножко… грамм пятьдесят?..

— Спасибо, с удовольствием бы… я за рулем.

— Тогда — чаю.

— Спасибо.

Доктор наливает в две чашки чай и ставит блюдце с конфетами.

Лев изменился, стал неуверен, суетлив, виновато извиняется:

— Простите меня, доктор. Я испугался… Что с Анной?.. Что с моей женой?

— Страшного ничего. Ей сменили наркотик. Такая реакция…

— Что? Почему? На более сильный?..

— Нет, на более слабый.

— Почему?

— Ваша жена на днях попросила делать ей уколы через раз… Терпела… Тяжело было ей, но терпела… Сильная женщина… Не подумаешь… Я решил интервалы оставить, а лекарство заменить. А реакция… это нормальное явление… Бредовые видения… ну, вы сами видели. Это не надолго. Обычно через сутки–полтора проходит. Завтра она опять будет в норме…

— А потом? Что потом?.. Сколько?..

— Я же говорил вам, есть надежда. Я не играю с вами в прятки. Мы лечим ее, лечим… Да, шансов мало… Но они есть! И ваша жена нам помогает. В ней такая сила — все удивляются… Просто диссертабельная тема… Простите… Да, нерядовой случай. И вы помогаете… она за вас держится. Это обнадеживает. Очень обнадеживает… Она вас… любит. Знаете, что она сказала мне?.. Что ей было бы легче…

— Да, я знаю, она мне говорила…

— Ни в коем случае не отчаивайтесь! Мы боремся…

— Не надо, доктор, это слова… Спасибо вам… Извините еще раз… Я пойду… Я загляну еще к ней? — Он встал и подошел к двери.

— Да, зайдите… между прочим, ваша жена говорила, что вы хорошо готовите. Вы не хотите ее чем–нибудь побаловать? Диета, конечно, остается, но…

Лев, прислонясь к косяку, закрыл глаза и, кажется, вот–вот упадет. Доктор подскочил к нему, взял за плечи и встряхнул, подвел к стулу и усадил. Лев пришел в себя и закрыл руками лицо. Доктор смочил ватку нашатырем и поднес к лицу Льва. Тот вздрогнул, убрал руки.

— Простите…

— Нет, дорогой мой Лев Сергеевич! Это совсем не то, что вы решили… Ваша жена, пожалуй, сильнее вас… У нее строгая диета, очень строгая, никаких послаблений… и очень надолго… и после выздоровления… В последний раз мы отпускали ее домой… что–то около месяца назад? Да. Мы вам строго–настрого запретили давать ей то, чего нельзя. И вы прекрасно справились… Ваша жена потом рассказывала сестре, что вы очень вкусно ее кормили, хотя и диетической пищей. Еще сказала, что уговорила вас сделать ей вареники с вишней. И хотя большого нарушения в этом не было, кроме сметаны, пожалуй, она решила, что наелась того, чего нельзя, и вот — ей ничуть не хуже, а даже лучше… она за три дня полтора килограмма прибавила и посвежела заметно… Так вот, я разрешаю… рекомендую вам приготовить какой–нибудь «запретный плод». В разумных пределах, разумеется. Вы помните рекомендации?

— Да, доктор… Конечно… Простите меня, расклеился… До свидания. А на выходные ее можно забрать?..

— Пока нет, пока колем ее… Может, через пару недель. У вашей жены контрольное обследование через… — заглядывает в папку, — через шесть дней. Посмотрим, тогда решим.

— У Анны день рождения через одиннадцать дней…

— Вот и хорошо, если все будет в порядке, сможете устроить ей домашний праздник.

Лев заходит в палату. Анна спит, замерев в нелепой позе.

Лев укладывает ее удобней, садится на край постели и смотрит на нее долго. Потом прижимает ее ладонь к губам.

«Моя рыжая Белочка… Почему я не могу взять на себя твою боль?.. Отдай мне… отдай ее мне… Пусть меня колют, режут… пусть мне будет больно. Нет, тебе и тогда будет больно… как мне сейчас. Так что все одно… Это наш… наш общий крест… И нести нам его вместе… мы же не можем по–другому, правда?.. Господи!.. Где же ты есть? Вмешался бы…»

Он встает, берет с тумбочки вазу со слегка увядшим букетом больших ромашек, споласкивает вазу, наливает в нее воду и ставит лилии. Глянув на ромашки, выбирает несколько еще свежих, обламывает стебли и укладывает головки в тарелку, в которую наливает немного воды.

Склоняется над женой, целует и выходит.

На улице уже совсем темно. Выехав за ворота, на автобусной остановке Лев замечает свою попутчицу.

«Тетушка, что это ты припозднилась? Надеюсь, свекор твой… надеюсь, ему не хуже…»

Он подъезжает к ней и открывает правую дверь:

— Садитесь. Поедем назад.

— Ой, это вы?.. Что ж это, меня, что ли, ждали?.. Нет, езжайте… Автобус через пятнадцать…

— Да что вы в самом деле!.. Садитесь.

— Нет, не могу, вы меня сюда бесплатно…

— Садитесь скорей, меня сейчас оштрафуют по вашей милости! Здесь стоять нельзя.

— Ой, ну вы… Прямо не знаю… — Садится.

— Ремень.

— Что?

— Ремень пристегните.

— А, да–да.

— Ну как ваш свекор?

— Спасибо… так же. Ходит уже. После операции он. Кушает только плохо. Худой…

— Давно оперировали?

— Три недели тому.

— И что говорят?

— Что они скажут? Не знают… От организма зависит.